Желтоксан: как Шаханов заставил Горбачева извиняться

8190
Adyrna.kz Telegram

Есть «проклятые вопросы», которые при всем желании их игнорировать будут на повестке дня. Это Декабрьское восстание 1986 года, которому до сих пор не дана политическая оценка. Вроде поставили памятник рядом с площадью, где произошли трагические события, вроде желтоксановцы реабилитированы, некоторые даже получили квартиры. Но на государственном уровне Желтоксан «в тени».

Кажется, живы свидетели тех событий, и можно восстановить многие страницы Декабрьского восстания. Однако освещение Желтоксана порой превращаются в бесконечные баталии уже между «летописцами». Впрочем, так обстоит и в мировой истории: причины многих событий скрыты под слоем дезинформации и из-за дефицита документов, что легко порождает фальсификацию истории.

Такая же картина по Желтоксану – многие архивные документы были уничтожены «вовремя». Об этом говорили и сами должностные лица, в том числе и руководители операции «Метель» по разгону демонстрантов: многие материалы уничтожались «по истечении срока давности».

Долгая дорога на трибуну

Впервые предложение пересмотреть, точнее, отменить известное постановление ЦК КПСС «о казахском национализме», о создании комиссии на союзном уровне по расследованию преступлений в ходе декабрьских событий озвучил Мухтар Шаханов на I съезде народных депутатов СССР в 1989 году. Эта проблема поднималась им и на I сессии Верховного Совета СССР в 1989 году. В советское время – это небывалая инициатива по своей смелости.

Кажется, это уже исторический факт, но даже он вызывает у недоброжелателей иное толкование: мол, под давлением общественности Казахстана поэт был вынужден выступить – ему чуть ли не насильно вложили текст выступления в руку и вытолкнули на трибуну. Им не дает покоя, что эти три минуты выступления на I съезде народных депутатов сделали Шаханова, по их словам, «желтоксановцем №1».

И никого не смущает тот факт, что до Мұхтар-аға никакой депутат не осмелился поднять эту национальную проблему, тем более на союзном уровне. К тому же такие выступления пресекались, не говоря об ограничении доступа на трибуну. В частности, Колбин лично предупреждал Шаханова о нежелательности выступления на этом съезде по данному вопросу: «Мухтар, знаю, что ты хочешь поднять на съезде декабрьские события. Если послушаешься меня, оставь такую мысль. Возможно, были допущены какие-то ошибки со стороны должностных лиц. Все поставлю на свое место. Когда вернемся домой, об этом посоветуемся более подробно» (Мұхтар Шаханов. Желтоқсан эпопеясы, документальный роман, Алматы, 2006, стр. 393. Здесь и далее перевод – Д.Е.).

Поэтому нельзя отрицать, что выступление Мухтара Шаханова открыло дорогу для создания нескольких комиссий по расследованию Желтоксана, а также снятия обвинения в «казахском национализме». Как это могло случиться в пору могущества КГБ и генерального секретаря ЦК КПСС? Что препятствовало и что способствовало этому? Хотя об этом есть немало информации, мы решили обратиться к поэту самому с этими и другими вопросами. Кстати, отдельные эпизоды перипетии по созданию комиссии для расследования преступлений в ходе декабрьских событий подробно описаны в книге Мұхтар-аға.

«На I съезде народных депутатов СССР в 1989 году мне не давали слова. Пришлось написать заявление Горбачеву с просьбой предоставить мне трибуну для выступления, которое подписали 19 депутатов из Казахстана. Горбачев, ознакомившись с заявлением, спросил: «Если не секрет, о чем  хотели сказать?». Мне пришлось пойти на обман: «Михаил Сергеевич, есть ряд мыслей о проблемах Арала, о которых нельзя не сказать». Генсек дал согласие на 3 минуты моего выступления».

Тайный советник в Кремле

Текст выступления депутата Шаханова известен – на всю страну было объявлено: против мирных демонстрантов впервые в стране были применены саперные лопатки, служебные собаки и т.д., что было запрещено законом, скрыто число жертв среди демонстрантов, о необходимости создания комиссии из депутатов союзного уровня, снятия обвинения в «казахском национализме» и т.д.

«После доклада ко мне подошли и поздравили только два человека. Это великий русский ученый Андрей Сахаров и первый секретарь правления Союза писателей Узбекистана Адыл Якубов. Кроме них никто не подошел, чтобы Колбин не заподозрил в связях с Шахановым. А некоторые депутаты из Казахстана, которые подписали заявление на предоставление мне слова, выступили против меня.

После моего выступления в Москве в срочном порядке была создана в Алма-Ате комиссия из местных депутатов во главе с Кадыром Мырзалиевым. Наш большой и уважаемый поэт, но в состав комиссии вошли люди, которые были против расследований Желтоксана. Потом мне сообщили: мы включили Вас в состав комиссии. Я ответил: «В состав этой комиссии не войду. Во-первых, такую комиссию надо организовать в Москве из депутатов СССР, а в этой комиссии нет ни одного депутата союзного значения. Во-вторых, в комиссию вошли те, которые настроены против демонстрантов, а также есть не чистые на руку люди». Эта комиссия была организована по указанию Горбачева, поэтому заранее приготовили заключения о том, что все организовал Кунаев, на площадь вышли его приспешники, пьяницы, наркоманы и хулиганы.

В это время академик Сахаров подал мне превосходную идею: если одна четвертая часть членов Верховного Совета подпишет заявление о необходимости создания комиссии по расследованию декабрьских событий, то этот пункт автоматически войдет в повестку дня. Это 68 человек. Я собрал подписи не 68, а 110 депутатов, в том числе 92 – членов Верховного Совета СССР. Это заявление показал Сахарову. Он сказал: «Иди напрямую к Горбачеву». Генсек встретил неприветливо: «Опять декабрьские события!». Я сказал ему: «Михаил Сергеевич, хотите или не хотите, но это войдет в повестку дня». Горбачев, быстро прочитав заявление, стал рассматривать подписи и, когда увидел подпись Ельцина, изменился в лице. Я сказал, что Ельцин дал согласие войти в комиссию, назвал еще фамилии Сахарова, Собчака, Евтушенко, Гамзатова. Горбачев испугался (зәресі ұшты). Он спросил: «А Ельцин сам согласился?». «Да». «Товарищ Шаханов, давайте договоримся. Лучше сделаем так: в созданную в Казахстане комиссию Мырзалиева Вы войдете сопредседателем и возьмете с собой 7 депутатов, но из Казахстана». Я был вынужден согласиться, опасаясь иного исхода дела».

Минуты отчаяния

 «Создание комиссии шло с большим трудом. Поддержка российских демократов, прежде всего Сахарова, преломила ситуацию с комиссией. К тому же Андрей Сахаров позже познакомил меня ближе с Борисом Ельциным. Между Горбачевым и Ельциным начали усиливаться разногласия, и это в известной мере помогло продвигать проблему Желтоксана, потому что Ельцин поддержал меня. Он поддержал не только заявление по созданию комиссии на союзном уровне по Декабрю, но и согласился войти в ее состав, и это сыграло большую роль в создании комиссии и в противостоянии против Горбачева.

Были и рабочие моменты для сближения с Ельциным. Так, он не смог пройти в Верховный Совет СССР, потому что против него проголосовали большое количество человек. Я спросил его: «Большинство депутатов против Вас были из союзных республик. Вы знаете, почему проголосовали против Вас?».  Ельцин ответил: «Это было бы интересно знать мне». Я сказал ему: «Вы занимаетесь экономикой и другими проблемами, но ни разу не выступили в защиту языков малых народов, многие народности исчезают – Вы не занимались их проблемами». «Когда был в республиках Прибалтики, я защищал их права. Вы правы. Скоро буду выступать перед большой группой депутатов, и свой доклад посвящу этой проблеме. Вы тоже мне помогите». За ночь я написал ему свое видение по этой теме. После своего выступления Ельцин подошел ко мне и сказал: «Мухтар, я выполнил твое задание». Впоследствии первый президент России публично оказал мне знак особого отношения. Перед одним выступлением во Дворце съездов, увидев меня, подошел ко мне, обнял и поцеловал.

Когда мы взялись за дело, то создали рабочие группы из 250(!) человек, благо в Постановлении о комиссии было записано: если комиссия желает, может создавать рабочую группу. А мы создали 8 групп: кто-то исследовал, откуда взялись железные прутья, кто-то – суды, прокуратуру и т.д.

Однажды Нурсултан Назарбаев сказал мне: Вы должны выступить перед депутатами с отчетом о проделанной работе комиссии. После моего доклада один за другим депутаты стали выступать против меня: Шаханов неправ, он националист, в декабрьских событиях было не так и все в этом роде. И высказались за закрытие комиссии. Когда поставили на голосование, за меня были всего 5 депутатов, а все остальные 450 депутатов, в том числе и те, которые были в составе комиссии, проголосовали за ее закрытие и создание новой, третьей комиссии во главе Мырзалиева и Шаханова. Некоторые стали говорить: а зачем Шаханова в эту комиссию? Давайте без него. Тогда Нурсултан Назарбаев сказал: если мы не включим Шаханова, народ нас не поймет. Потом выступил я: это не дело наших отцов (не личное дело), это интересы нации и всей страны; вы закрыли комиссию, но мы доведем дело до конца и посмотрим еще, как вы завтра будете стоять, опустив глаза. Потом, хлопнув дверью, вышел из зала – никто не вышел за мной, и я шел со слезами на глазах, не видя дороги.

Однако о закрытии комиссии народ не узнал. Выручил известный телеведущий Кажы Корганов, который пригласил меня для участия в прямом эфире, где я все подробно рассказал о соглашении с Горбачевым, о закрытии комиссии и т.д. Поднялся шум, который дошел до Кремля. В итоге генсек дал указание: пусть Шаханов создает комиссию, кого хочет пусть включает в ее состав, но восстановит спокойствие. Ко мне пришли помогать первый секретарь Алматинского обкома партии Толеубеков и министр образования Казахской ССР Шаяхметов. Таким образом стала работать четвертая комиссия, в которую вошли Имангали Тасмагамбетов, Серик Абдрахманов, ряд депутатов. И я успокоил желтоксановцев».

Запоздалые извинения генсека

«Всего, что было – не рассказать, тебе говорю лишь о том, что на поверхности. Были и угрозы физической расправы, и множество попыток помешать работе комиссии. Например, когда мы хотели обсудить с депутатами результаты своей работы, ко мне пришел Ануфриев, второй секретарь ЦК Компартии Казахстана и хотел помешать этому. Я ему сказал: хорошо, мы поедем в Талды-Курган, где Вы работали в 1986 году, и расследуем ваше участие в преследовании молодежи. Конфликт был исчерпан. В итоге в присутствии глав силовых структур Казахстана и депутатов было зачитано заключение комиссии: «Обвинить ЦК КПСС во главе с Михаилом Горбачевым», а на дворе еще 1990 год. Однако его не пропустили. Тогда я пригрозил, что отправлю заключение комиссии в сенат США. В конце концов, его сократили до «Обвинить ЦК КПСС», и в таком виде заключение было опубликовано в республиканских газетах.

Чтобы аннулировать заключение нашей комиссии, в Москве создали комиссию – уже пятую! – из КГБ СССР, МВД СССР и Прокуратуры СССР, которая работала в течение месяца. После бесполезных разговоров и писем Горбачеву я обратился к Арсеньеву (Верховный Совет СССР), который уговорил генсека закрыть эту комиссию.

В 2001 году Горбачев приехал в Казахстан по приглашению Назарбаева. Я тоже виделся с ним – на фотографии один из моментов этой встречи. Я ему сказал: Вы должны попросить прощения у казахского народа, это была большая ошибка. Горбачев ответил: нет, я не могу, не только я один виноват – целое политбюро виновато. В это время мне позвонил желтоксановец Аманжол Налибаев: мы слышали, что в Казахстан приехал Горбачев и приготовили плакат «Горбачев, вон из Казахстана!», но не могли его найти. Я ему ответил: вот разговариваю с ним. После этого обратился к Горбачеву: Михаил Сергеевич, звонят ребята из «Желтоксана», приготовили плакат «Горбачев, вон из Казахстана!». Горбачев изменился в лице и сказал мне: ладно, ладно. Хорошо, тогда я вечером выступлю, попрошу извинения. И Михаил Горбачев принес запоздалые извинения перед участниками Желтоксана».

По опубликованным в Казахстане данным задержано правоохранительными силами 8500 человек, получили тяжелые телесные повреждения (в основном черепно-мозговая травма) более 1700 человек, подвергнуты допросам в прокуратуре 5324, в КГБ - 850 человек.  900 человек подвергнуты к административным мерам наказания (аресты, штрафы), предупреждены 1400 человек, уволены с работы 319 участников восстания, отчислены из учебных заведений 309 студентов. В уголовном порядке было осуждено 99 человек, двое приговорены к расстрелу. Погиб в тюрьме осужденный К. Рыскулбеков. При загадочных обстоятельствах погибла участница этих событий Л. Асанова.

Общественное мнение считает, что много фактов по гибели молодежи осталось не озвученными, поскольку спецслужбы в те годы брали с родителей подписку о неразглашении тайны, давая возможность похоронить детей. К тому же комиссия Шаханова выявила 58 безымянных погибших, тайно захороненных по линии МВД, 19 неустановленных лиц в захоронениях областного бюро судебно-медицинской экспертизы с 01.12.86 г. по 31.12.87 г. и др. 

Желтоксан изменил людей в одночасье: вчерашних друзей сделал врагами, незнакомых людей – единомышленниками, разрушил судьбы десятков тысяч человек. И редко невинные жертвы Декабря не дают покоя своим палачам. Желтоксан – длинная череда преступлений, измен, насилий, заговоров... Даже если мы не хотим, эти трагические события, как призрак, сопровождают нашу жизнь, ибо Желтоксан – наша ненаписанная история, несказанные слова, непролитые слезы…

                                                                                                   Дастан ЕЛЬДЕСОВ.

Комментарии